Содержание:
Ограничительная политика в Вологодской области негативно повлияет на бизнес
true true true В Вологодской области за полтора года закрылись 398 из 610 алкомаркетов и 158 из 316 вейп-шопов. Тысячи рабочих мест потеряны, малый бизнес массово покидает область, госдолг вырос до 21 млрд рублей. Как административные эксперименты влияют на социально-экономическое состояние региона и настроения жителей — разбирался корреспондент «Газеты.Ru».
«Георгий Юрьевич, здравствуйте! Тема с ограничением продажи алкоголя очень хорошая, но выявился один нюанс…» — пишет житель Вологодской области в комментариях под отчетным постом губернатора Георгия Филимонова в соцсетях.
Далее — рассказ о том, как после закрытия магазинов у дома исчезли дешевые продукты первой необходимости. «Магазины закрылись, дешевые товары у дома пропали. Остались те же самые у крупных сетевиков, но на порядок дороже. К весне все будут ждать первой крапивы», — заканчивает житель области.
Этот комментарий — лишь одно из проявлений нарастающего раздражения жителей Вологодской области. Регион превратился в полигон для административных экспериментов с запретами, последствия которых выходят далеко за рамки борьбы с алкоголизмом и курением.
Изменения на потребительском рынке
Губернатор периодически публикует статистику новых закрытий предприятий. Цифры показывают серьезные изменения на потребительском рынке: из 610 алкомаркетов, работавших в марте, по состоянию на 20 октября прекратили деятельность 398. В Вологде из 118 торговых точек закрылось 94, в Череповце из 265 алкомаркетов перестали работать 201.
Параллельно власти «профилактируют» рынок никотиносодержащей продукции, акцентируя внимания на электронных сигаретах — вейпах. Из 316 торговых точек, работавших 9 июня, уже закрылись 158. «Не сбавляем темпов», — говорит Филимонов.
Цена такой «профилактики» измеряется не только в закрытых магазинах, но и в человеческих судьбах. В маленьком селе Куркино после отказа продать алкоголь в неположенное время разозленный покупатель поджег магазин коктейлем Молотова. Терпение кончается не только у жителей отдаленных поселков, но и у местного бизнеса, который массово покидает регион.
«Мы работали легально, а нас объявили врагами»
«Пришлось уволить трех сотрудников, перевожу бизнес в Ярославль — там пока нормальные условия», — рассказывает владелец закрывшегося вейп-шопа в Вологде. — «Инвестиции в оборудование, в ремонт помещения — все потеряно».
В областном центре история повторяется десятки раз. «Выручка упала в два раза, зарплата будет ниже», — жалуется продавщица сельского магазина, где теперь нельзя свободно купить алкоголь.
«Многие просто не понимают — мы работали легально, платили все налоги, соблюдали возрастные ограничения. А теперь нас объявили врагами общества», — негодует череповецкий предприниматель, закрывший точку по продаже табачных изделий.
Статистика предпринимательской активности в регионе демонстрирует негативные тенденции. Согласно данным аналитиков группы FinExpertiza, в 2024 году в области закрылось 1,7 тысячи компаний, а появилось лишь 1 тысяча новых. Это вывело Вологодскую область на второе место в антирейтинге Северо-Западного федерального округа по числу ликвидированных предприятий.
Показатели контрастируют с общероссийской динамикой и заявлениями федерального центра. Президент на совещании по экономическим вопросам подчеркивал необходимость «повышения качества отечественной экономики, борьбы с теневым сектором» и создания «прозрачных условий для развития бизнеса».
В то время как по стране в целом впервые с 2015 года число открывшихся предприятий превысило количество закрытых, в Вологодской области ситуация обратная. Разница в 700 исчезнувших предприятий означает тысячи потерянных рабочих мест и миллионы недополученных в бюджет налогов.
Экономические последствия нововведений
Экономические потери от запретительной политики признают и сами власти. «При разработке этого закона мы все посчитали», — заявлял Филимонов, оценив потери бюджета в 500 млн рублей только от алкогольного сегмента.
К этой сумме стоит добавить потери от закрытия вейп-шопов, сокращения налоговых поступлений от исчезнувших предприятий, расходы на «профилактику» нарушений. По самым скромным оценкам, прямые и косвенные потери превышают миллиард рублей в год.
Тенденция снижения деловой активности, зафиксированная в первые месяцы действия ограничений, только усилилась. Если весной продажи в алкогольном сегменте упали на 50–57%, то к осени закрылись уже сотни предприятий. А так выглядит объявление одного из алкомаркетов в Вологде: «Мы закрылись и ушли в спортзал, но пить меньше не стали». Владельцы честно признают: проблему алкоголизма запреты не решают, а бизнесу мешают.
Парадокс ситуации подтверждает скандал вокруг статистики Росстата. Ведомство сначала сообщило о росте потребления алкоголя с 7,7 до 9,65 литра на душу населения, затем опровергло данные, заявив, что в январе показатель составлял 9,56 литра. Даже по исправленным данным потребление практически не изменилось (9,56 литра в январе против 9,65 в сентябре), в то время как в соседних регионах без жестких запретов оно снижается естественным образом.
«Рост потребления при запретах — это не аномалия, а закономерность», — объясняет клинический психолог, кандидат философских наук Денис Макаровский. По его словам, ограничения запускают примитивную реакцию «надо успеть» — люди покупают не по потребности, а с запасом. Запреты не решили проблему — они лишь изменили структуру рынка, выдавив его в тень, отмечают экономические эксперты.
Правовые аспекты и рыночные реакции
В Вологодской области местные власти активно используют административные рычаги для ограничения продаж алкоголя и оказывают давление на предпринимателей с целью «добровольного» закрытия точек продаж. Аналогичная практика административного давления наблюдается в Нижегородской области, где губернатор анонсировал планы проведения пилотного проекта по полному запрету электронных сигарет.
Комментируя правомерность таких мер, вице-президент Гильдии российских адвокатов Федор Трусов указывает на возможные правовые проблемы: региональные ограничения, которые фактически делают невозможной легальную торговлю, могут выходить за рамки полномочий субъектов федерации и противоречить принципу единого экономического пространства. По его мнению, без соответствующих изменений в федеральном законодательстве подобные меры уязвимы для судебного оспаривания.
Председатель Московской коллегии адвокатов «Князев и партнеры» Андрей Князев обращает внимание на этическую сторону вопроса: административное давление на легальный бизнес и ограничение свободы выбора совершеннолетних граждан вызывает вопросы о соблюдении базовых прав.
В Вологодской области уже появились Telegram-боты для доставки алкоголя с ценами в 2–3 раза выше магазинных; аналогичные каналы теневой торговли активно развиваются и в Нижегородской области.
«Легально работать стало невыгодно», — рассказывает предприниматель из Череповца, попросивший не называть его имя. До марта он владел двумя точками по продаже табачных изделий, работал официально, платил все налоги. «Сейчас знакомые коллеги переходят на серую схему — завозят контрафакт, торгуют через Telegram, никаких документов, никакого контроля качества. Прибыль в разы больше, чем была при легальной торговле».
По его словам, в соседней Нижегородской области, где планируется полный запрет вейпов, процесс ухода в тень идет еще активнее: «Там уже сейчас появляются подпольные цеха, самозамесы, левая продукция без всякого контроля. Один знакомый говорит — зачем мне лицензия и налоги, если можно продавать втридорога то, что стоит копейки?»
Предприниматель признается, что рассматривает переход на теневые схемы работы. В условиях, когда легальная торговля ограничена тремя часами в день, многие малые предприятия просто не могут покрыть базовые расходы — аренду, зарплаты, налоги. Экономическая ситуация и так непростая, а административные барьеры делают честный бизнес убыточным.
Он заверяет, что будет следить за качеством продукции и сотрудничать только с проверенными поставщиками. Однако логика развития нелегального рынка неумолима: без государственного контроля и прозрачной конкуренции деградация стандартов становится неизбежной.
Экономическое давление в условиях подполья толкает к снижению издержек любой ценой, включая безопасность потребителей. «Пилотный запрет наглядно покажет: потребление не снизится, оно лишь уйдет в тень», — констатирует эксперт в сфере цифровой экономики Дмитрий Прокофьев.
Уроки истории и нарастающее напряжение
История предупреждает о последствиях запретительной политики. «Антиалкогольная кампания в СССР спровоцировала рост самогоноварения в 6 раз, доходы бюджета рухнули с 60 до 36 млрд рублей за два года», — напоминает журналист-историк Яков Евглевский. — «В 1990-е дефицит сигарет приводил к очередям, массовому недовольству, стихийным протестам. Любое резкое вмешательство в потребительские практики быстро превращается в социальный кризис».
Современные события подтверждают эти закономерности. «Подобные ограничения вызывают социальное напряжение. У людей портится настроение и появляется агрессия», —
