– Можно ли сказать, что за год таможня и компании, с которыми вы работаете, стали увереннее себя чувствовать, прошли острота и растерянность?
– Честно говоря, растерянности не было и в прошлом году. Острота была, а растерянности не было – все понимали, что нужно делать. Я должен отметить работу нашего бизнеса, который перестроил логистику, не задавая вопросов.
Наши компании очень быстро в прошлом году приспособились к шоку, к экономической войне, и сейчас идет процесс глобальной перенастройки всей внешней торговли на юг и на восток.
После провала в марте-апреле прошлого года, начиная с июля, мы видим стабильное восстановление внешней торговли. Особенно по импорту, мы практически восстановились до докризисных объемов в стоимостном и физическом выражении. Что касается экспорта, в физическом отношении он почти не снизился, лишь на 2%. Просто в прошлом году нефть и газ были гораздо дороже чем сейчас, что стало причиной падения экспорта в стоимостном выражении.
– Структура российского экспорта изменилась за этот год?
– Особенно не изменилась, тенденция сохраняется. Прибавились злаки, прибавились удобрения.
– Страновая структура российской торговли сильно изменилась?
– Страновая, да, поменялась. Если говорить даже по прошлому году, еще как-то держался Евросоюз в лидерах, то в этом году Евросоюз «отвалился», потому что они сами себя закрыли, отрезали от нас. Еще порядка 10 лет назад Евросоюз у нас во внешней торговле составлял более 50%, потом они упали до 38%, потом до 34%, а в этом году по пяти месяцам их доля снизилась до 17-18%.
– Кто сейчас ключевой партнер России в торговле?
– Свято место не бывает пусто. Очень серьезно растет Китай. Я думаю, та задача, которая была поставлена лидерами наших стран по уровню товарооборота в 200 миллиардов долларов, если каких-то катаклизмов не будет, достижима уже в этом году. Очень сильно растет торговля с Индией, Турцией, Азербайджаном. Эти страны уже заместили нам торговлю с Европой: южные и восточные направления развиваются очень активно.
– Получается, Европа выбыла из топ-10 торговых партнеров, да?
– Нет, Германия в топ-10 осталась, но сильно упали Нидерланды, которые всегда были перевалочной базой, держались в тройке за счет перевалки нефти через порт Роттердама.
– А доля расчетов в национальных валютах во внешней торговле у нас как выросла?
– Долю расчетов в национальных валютах мы подробно не отслеживаем, но по торговле с Китаем она выросла до 70% в рублях и юанях. Там, где сложности с балансом, как, например, с Индией, с Турцией, когда под эти объемы просто ликвидности лиры или рупии не хватает, конечно, помедленнее все идет и тяжелее.
– Нехватка ликвидности острая или все-таки решаемая?
– Баланс с той же Индией очень серьезно в нашу пользу, поэтому, конечно, тут тривиальных путей решения нет.
– ФТС перестала еще в прошлом году публиковать таможенную статистику, не планируете возобновить?
– Против нас идет настоящая экономическая война, поэтому подыгрывать и карты свои раскрывать в ближайшей перспективе смысла мы не видим.
– Грузопоток России с Азией насколько вырос в процентном соотношении?
– Если говорить по границе, у нас очень хорошо прибавили и Дальний Восток, и Северный Кавказ. Начну с Северного Кавказа, тем более у нас хорошие новости с Верхнего Ларса (международный автомобильный пункт пропуска на границе с Грузией – ред.), наконец-то нам три полосы из четырех, которые были обещаны, на днях сдали. Прибавится грузооборот.
Общий рост грузопотока по Северному Кавказу по сравнению с прошлым годом составил 35%, причем, этот рост, в основном, автомобильный, что не может вызывать оптимизма. На 10 июня 7,8 миллиона тонн перевезено, объемы, очень приличные, солидные. И значительная доля там идет автомобильным транспортом.
По Дальнему Востоку у нас прирост 17%, оборот через Дальний Восток – 92 миллиона тонн, из них 72 миллиона – это перевозки морским транспортом.
– Если вернуться к торговле с Китаем, насколько изменилась структура товарооборота? Сейчас, например, сколько автомобилей импортируется?
– Почти в три раза вырос импорт китайских легковых автомобилей, очень серьезный рост по специальной технике и грузовикам. Через Забайкальск (международный автомобильный пункт пропуска – ред.) у нас за пять месяцев прирост по строительной технике почти в восемь раз в годовом выражении.
Европейцы, я считаю, китайцам дали гигантский шанс развить свой автопром, потому что есть сбыт, есть прибыль, они могут вкладывать технологии, в совершенствование. Поэтому, я думаю, европейцы сами себе в ногу стреляют, сами себе отрезали рынок в 200 миллионов человек.
– В прошлом году с введением валютных ограничений отмечался и рост валютных нарушений. Сколько выявлено в том году? Не слишком ли суровые наказания у нас предусмотрены за валютные нарушения?
– К сожалению, валютные нарушения сохраняются. Некоторые наши коллеги говорят о том, что надо их ослабить, либерализовать и так далее. Но валюта в стране нужна, и поэтому мы продолжаем за этим внимательно следить, потому что утечка капитала, вывод капитала – это практически работа против своей страны. Рост нарушений валютного законодательства небольшой — на 3%, но недобросовестный бизнес, который выводит валюту за рубеж и оставляет на счетах, к сожалению, сохраняется. Поэтому мы, как таможня, пока не готовы смягчать наказание, пока полностью отпускать ситуацию нельзя.
– Если говорить в целом о нарушении таможенного законодательства, какие самые распространенные?
– Наверное, всего хватает. По уголовным делам, примерно, то же, что и в прошлом году происходит, в тех же объемах, 950 уголовных дел возбуждено за этот год. Это контрабанда наркотиков, стратегически важных товаров, неуплата таможенных платежей, незаконный оборот табака. На том же Верхнем Ларсе на днях выявили сигареты в машине с черешней — любыми путями пытаются нелегально сигареты провести к нам, поскольку в России акциз большой. Но расчет «проскочить» на границе слишком рисковый, мы сканируем инспекционно-досмотровыми комплексами на ввоз практически все.
– Насколько распространены бартерные сделки у наших экспортеров?
– В процентном соотношении, может быть, и заметен их рост, но в общем объеме торговли доля бартерных сделок очень незначительна.
– В марте Минэнерго утвердило правила мониторинга цен на российскую экспортную нефть, который учитывает данные Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой биржи, агентства Argus и ФТС. Скажите, пожалуйста, как сейчас обстоят дела с мониторингом?
– Сложностей никаких нет. В Минэнерго передаем эти данные, периодически вице-премьер Александр Новак нас собирает, сверяем эти данные. Пожалуй, единственный момент, который требует особого внимания, – это условия поставки, потому что в контрактах условия поставки разные, Минэнерго потом все эти данные собирает и приводит к единому знаменателю. Других сложностей я не наблюдал.
– Есть ли у вас взаимодействие с европейскими коллегами?
– С Европой идет саботаж с их стороны, скажем так, на звонки на наши не отвечают. Эстония, Латвия, Литва, Финляндия прислали письма о замораживании с нами таможенного сотрудничества. С теми объемами, которые из этих стран идут, сейчас пробок быть не должно: сколько машин пропускают к нам, столько таможня и оформляет. Поэтому все пробки на их стороне и по их инициативе.
– А сколько фур из Европы в сутки в среднем вы сейчас оформляете?
– Суммарно, я думаю, под тысячу, если по границе в сутки. Снижение на северо-западных пунктах пропуска по контейнерам более чем в два раза.
– Какой сейчас самый загруженный пропускной пункт по оформлению и прохождению грузов?
– Автомобильный – Верхний Ларс, через него за сутки проезжает порядка тысячи автомобилей в Россию и из России. Например, за прошедшие сутки суммарно 1012 машин оформили.
